Корона Всевластия. Трилогия. - Страница 241

241

— А вы меня ни с кем не путаете? — Пальцы с силой сжали ручку ножа. — И куда вы меня зовете?

— Домой. К тому, кто объяснит тебе все гораздо лучше нас.

В руке одного из бродяг появился странный шарик, курящийся черным дымом, а второй вдруг поднес к губам ладонь и резко дунул.

Последнее, что запомнилось, был неизвестно откуда появившийся на кухне смерч.

Тар

Перехода я не почувствовал. Шаг — и я вышел на площадь, выложенную черными плитами. Неподалеку высилась искрящаяся красными сполохами высоченная башня, как и площадь, созданная из темных плит. Задрав голову, я пару мгновений любовался на багровую дымку, прятавшую ее величественный шпиль.

Башня Наказаний. Все осталось по-прежнему. Века не изменили и камня с тех пор, как этот дворец вместе с этим миром появился по воле моего… по воле…

Я задохнулся, пытаясь осознать промелькнувшую на задворках сознания мысль.

— Это Шеррахх, сын. Столица нашего мира. — Отец расценил внезапно напавший на меня ступор по-своему. — А перед нами — Башня Наказаний.

— Что? Как? — Услышав знакомое название, я отмер. — Что за Башня Наказаний? Кто здесь жил?

— Здесь на протяжении существования этого мира жил королевский род Бриллиант. Кстати, у тебя довольно странная броня, и по ней я пока не могу сказать, какое место после возвращения из мира смертных займешь ты, но по некоторым отличиям уже сейчас могу утверждать, что ты, как и твоя мать, — Бриллиант.

— А это кто? — Я проводил взглядом вышедших из странного здания рогатых женщин. Хотя о том, что они женщины, я догадался лишь по умопомрачительным округлостям их покрытых шипастыми наростами фигур.

— Это суккры-воительницы. — Отец неторопливо направился к каменным ступеням, ведущим в прохладу здания, попутно занимаясь моим образованием. — Между нами, довольно строгие и скучные дамы. Одна политика и оружие на уме. Но — если хочешь, могу как-нибудь отвести в дом отдохновения к суккрам-прислужницам. Вот с теми можно договориться.

С трудом осознав услышанное, я чуть не расхохотался. В голос. Офигеть! Он что, решил сводить меня в местный публичный дом?

— Спасибо, па, но я не люблю продажных женщин. — Я поднялся вслед за отцом по ступеням и зашагал по широкому каменному коридору.

Отец, тихо лязгнув броней, невозмутимо пожал плечами:

— А зачем их любить? Суккры умеют доставить наслаждение не только телом, они прекрасные собеседницы, музыканты, танцовщицы, повара, на худой конец. Так что настраивайся на экскурсию. Тебе понравится.

«Тар, мне, конечно, наплевать, но, может, хоть в этом мире ты перестанешь думать о женщинах?! — Внезапно раздавшийся в голове возмущенный голос Лайлы сначала заставил меня вздрогнуть, а после улыбнуться. Неисправима! — И что еще за экскурсии? Нам уже возвращаться пора!»

Ладно. Подразним.

— Ну если ты так настаиваешь, па, можно и сходить… А когда пойдем?

— Сейчас с матерью поздороваешься, — по голосу я догадался, что он улыбается, — и пойдем. Ты даже не представляешь, какую там варят смолу-у, мм…

Знакомое слово заставило меня насторожиться. А впрочем, смола так смола. Лишь бы вкусно было.

«Так! Все! Сил моих больше нет слышать, как развращают моего подопечного!»

Кажется, девчонка всерьез обиделась.

Не в курсе нашей перебранки, отец первым свернул за колонну, и я услышал звонкий голосок:

— Короче, так! Еще раз предложишь ему нечто подобное — и Тара здесь не будет! Какой, к чертям собачьим, дом отдохновения?! Совсем спятил? Ему, может быть, жить дня два осталось!

Бросившись следом, я едва не налетел на отца. Он стоял перед Лайлой, преградившей собой высоченные, судя по всему, каменные двери.

— Хочешь, пойдем с нами! — Отца так просто было не смутить. Он вспыхнул спичкой, в огне пряча рогатый костюмчик, и небрежно расстегнул пару верхних пуговиц на шелковой черной рубашке.

Н-да, интересно, а как мне снимать броню?

— И что я там буду делать? — Глаза девчонки вспыхнули яркими сапфирами. — Свечку держать?

— Да там не темно, — отмахнулся отец. Подвинув ее, он толкнул на удивление легко отворившиеся массивные двери и вошел в зал.

Смерив меня возмущенным взглядом, Лайла развернулась и влетела следом, только створки ходуном заходили. Прислушиваясь к голосам, я стоял в нерешительности. На плечи вдруг навалилась свинцовая усталость. И чего она бесится? Ведь просто шутили!

Я потянулся к захлопнувшимся створкам и запоздало удивился, увидев вместо малиновых чешуйчатых лап свои обычные руки. Как? Когда?

Приоткрыв одну створку, я протиснулся в нее и оказался в зале, будто сотканном из полумрака: стены и пол были выложены черными, чуть мерцающими красными искорками плитами, витые колонны поддерживали спрятанный в полумраке свод, и лишь у дальней стены, разбавляя сумрак золотистыми сполохами, ярко пылал камин, освещая две вполне человеческие фигуры. Мужчину и женщину. Одетые в черные брючные костюмы, они почти растворялись в окружавшем их сумраке. К ним-то и шел отец. Лайла плыла следом, чуть отстав.

Да, кажется, она недолюбливает демонов… Помню.

Вдруг девчонка остановилась, растерянно ощупывая перед собой воздух, оглянулась и, заметив меня, исчезла. Интересно, долго еще она будет дуться?

Невидимая преграда, словно упругая сеть, вдруг выросла передо мной, заставляя остановиться там, где только что стояла Лайла. Тем временем отец как ни в чем не бывало продолжал идти к замершим изваяниями фигурам.

241